Так часто в жизни и в консультативной практики я сталкиваюсь с тем, что родители очень тяжело переносят или даже совсем не переносят детских «хочу!».

Хорошие, умные, заботливые родители просто из кожи вон лезут, чтобы переубедить ребёнка в том, что он на самом деле не хочет того, чего хочет, а хочет чего-то другого.

Мне стало интересно, а почему собственно так трудно перенести какие-то детские желания?

Что происходит с родителем, который не в состоянии принять и пережить без попытки что-то переделывать какое-то детское «хочу!»?

Проанализировав свой клинический, да что греха таить, и личный родительский опыт, у меня получился такой список.

Причины непереносимости детского «хочу!»

Первая и довольно частая причина – потребности самого родителей в детстве игнорировались или высмеивались.

Конечно, у родителей родителей были веские и уважительные причины для такого невнимательного отношения. Возможно, они были заняты выживанием, и им было «не до бусиков». А может быть они так много работали, что дома постоянно находились в состоянии раздражительной слабости от усталости и срывались на любое самопредъявление ребёнка.

Получив такой, грубо скажем, травматической детский опыт, такой мальчик или девочка, вырастая, поневоле переносит на своего ребёнка известный по детству способ воспитания.

Травматик очень часто воспроизводит травму, иногда просто принимая другую роль. Почему это происходит, пожалуй, тема отдельного разговора. Скажем пока только то, что «травмированный» родитель, не переносящий детское «хочу!» также тотально и жестоко подавляет свои собственные желания, стремления и потребности во имя великого «надо» или «правильно». Так успешно подавляет, что в определенный момент способен их уже совсем перестать чувствовать, и энергичное требование «хочу!» рядом воспринимается как нечто очень странное, чуждое и опасное.

Следующая частая причина – родитель может быть настроен, сознательно или неосознавая этого, на то, чтобы удовлетворять все потребности ребёнка.

У такой настроенности удовлетворять потребности ребёнка может быть вполне здоровый источник, но потом «что-то пошло не так» и здоровое ощущение превращается в ригидную установку.

Здоровой такая установка является по отношению к совсем маленьким детям, чье выживание напрямую зависит от стараний родителя удовлетворять потребности ребёнка (в пище, сне, тепле, активности, заботе, защите).

Пока ребёнок очень маленький (до двух примерно лет), то он идеализирует родителей, наделяя их чертами всемогущества. Так ребёнок справляется с ужасом и беспомощностью: «Пусть я маленький и слабый, но рядом со мной великая и доброжелательная сила: мама и папа». Быть таким идеальным всемогущим защитником в глазах ребенка – одновременно и благо и проклятие родительства. Мы находим очень удобным, когда наше магическое: «у кошки заболи…» помогает от ушиба, но когда дети ожидают от нас, что мы остановим дождь, чтобы пойти гулять, или воскресим домашнего любимца, мы можем чувствовать себя беспомощными и несостоятельными. Это очень неприятное чувство.

Если родитель «застрял» в такой идеально-всемогущей позиции, он с ужасом встречает все более невыполнимые желания подрастающего ребёнка.

По моим наблюдениям, в такую ловушку чаще попадают родители, которые с детства воспитывались «удобными», «дополняющими» или «оправдывающими ожидания». В своем детстве такой родитель усвоил – чтобы быть любимым или принятым, надо соответствовать ожиданиям и угадывать-удовлетворять потребности окружающих людей, надо чтобы мной были довольны.

Родитель, который не может перенести детское «хочу!», – зачастую жертва страха стыда.

Это чувство иллюстрирует любимая студентами успокоительная мантра перед защитой диплома: «Пять минут позора и диплом в кармане». Бояться попасть в ситуацию застыживания человек начинает уже лет с полутора-двух. Школа, увы, обычно добавляет этому страху оснований (помните детский стишок: « и у доски краснеть-молчать, не зная, что там отвечать…»?)

В психоанализе есть такое понятие: нарциссическая уязвимость. Оно описывает свойство человека реагировать болезненно на любую критику в свой адрес, и постоянно ожидать эту критику от окружающих. Многие из нас нарциссически уязвимы в большей или меньшей степени. Принятие на себя родительской роли, особенно материнство, усиливает эту уязвимость в вопросах воспитания, потому что общество чаще дает новоиспеченным родителям понять, что они делают неправильно, нежели признает родительскую состоятельность.

Если ребёнок делает что-то не так, как кажется правильным окружающим людям, то вина за это сразу ложится на родителя. К этому добавим неумение многих наших соотечественников соблюдать личные границы семьи и других людей.

Нападение на родителя через ребёнка – очень острая тема, о нее ранится огромное количество мам и пап (на пап чуть реже нападают, но и им достается, причем чем лучше папа: заботливее, участливее, умелее, тем чаще ему достается от общества). В родителя с нарциссической уязвимостью эти критические замечания и обвинения проникают сразу очень глубоко.

Детское громкое «хочу!» привлекает нежелательное внимание окружающих, а если желание еще и «странное», «неуместное», то за него тем более стыдно

Другая группа причин – непереносимость детского недовольства.

Действительно, если ребёнок чего-то хочет, и этого не получит (по разным причинам), то непременно будет недоволен. Эта нехитрая логическая цепочка довольно быстро и легко приживается у любого родителя. А удовлетворить все потребности ребёнка невозможно. И тут у некоторых родителей начинаются трудности.

У родителя может быть непереносимость отдельности/неодинаковости с ребёнком.

Непонятное родителю желание ребёнка очень ясно и недвусмысленно показывает: «Мы с тобой, мамочка, совершенно разные люди. Ты хочешь этого, а я хочу совершенно другого».

Ощутить свою отдельность для некоторых родителей очень страшно или непривычно.

Таких родителей легко угадать по «мы-формулировкам»: «мы сегодня капризничали», «мы плохо кушаем», «мы вчера получили двойку».

С одной стороны, каждому родителю знакомо и, на мой взгляд, совершенно естественно желание общности со своими собственными детьми. Вообще чувство общности важно любому представителю биологического вида homo sapiens. Мы с вами —социальные животные.

Ребёнок первого полугодия-года жизни нуждается в способности мамы чувствовать его как самоё себя, нуждается в том, что называют симбиотические отношения или слияние. Быть единым целым удобно и ребёнку и маме, которая может опираться только на свои ощущения и это чувство соединенности с ребёнком: мама действительно чувствует, что происходи с младенцем.

Но в некоторых случаях такая соединенность остается и тогда, когда ребёнок вполне готов отделяться от мамы. Ребёнок начинает отделяться довольно рано (на уровне физическом прямо с рождения, потом в течении жизни будут и другие яркие моменты активного отделения от матери и самый знаменитый – это подростковый кризис). В развитии ребёнка есть периоды, когда ребёнок активно осваивает внешний мир и «уходит» от мамы и периоды, когда нуждается в том, чтобы на время вернуться в тихую гавань материнских объятий.

В ситуации непереносимости детских желаний, отличных от желаний и потребностей матери, именно мама не готова или «тормозит» отделение ребёнка.

Эта неготовность к отделению иногда основана на идее, что надо быть жизненно нужной, чтобы быть любимой.

Иногда отделение тормозит стремление мамы контролировать ребенка, основанное на недоверии матери миру и естественным силам развития. Проблемы контроля и отделения часто возникают у мам, выросших в хаотически устроенных или созависимых семьях (дочерей алкоголиков, например). По мере взросления ребёнка физические меры контроля (остановить ползущего младенца, взять на руки расшалившегося малыша) перестают работать, в этот момент начинают применяться психологические средства контроля, привязывающие ребенка к матери. Хотеть одного и того же – что может быть лучшим основанием для единства?

Что дает маме единство с ребенком? От ощущения стабильности созданного ими союза до ощущения собственной востребованности. От возможности постоянно проявлять заботу до ощущения структурированности своей жизни.

Вот такой получился внушительный список. В то же время, наверное неполный. А вам как кажется, почему еще родители могут не переносить или болезненно переносить наличие у их детей желаний и потребностей?

Наталья Гусева, кандидат психологических наук, практикующий психолог-консультант.

Запись на консультацию:
(возможно очно в Санкт-Петербурге и по скайпу: уточните в комментарии ниже)

[booking type=1 form_type=’standard’ nummonths=1]