Вот такая картинка часто попадается в социальных сетях. Это юмористическая картинка и она вызывает положительный отклик (лайки и перепосты) у людей, чаще всего, конечно, мам.
Юмор здесь из разряда – забавно, потому что узнаваемо.
Но если задуматься, разве смешно, если мама кормит ребенка в неудобной позе. Зачем? Почему?
Или изначальная установка – сначала сделать дела по дому и только ПОТОМ отдохнуть (а тут и время вышло, новый круг обязанностей по уходу за ребенком подоспел). Как так получается, что это нормальный и распространенный сценарий поведения? Почему мамы продолжают ему следовать, даже если чувствуют очевидный для себя ущерб (недосыпание, усталость, недомогание, раздражительность)?
Эти вопросы побудили меня написать небольшую статью-размышление о феномене, который я назвала МММ – «моральный мазохизм матери»
Сочетание «моральный мазохизм» было введено еще Зигмундом Фрейдом, чтобы отделить мазохизм как сексуальное поведение (такое, про которое нашумевшие «50 оттенков серого»), от неимеющего сексуального оттенка поведения самонаказания и самоподавления под влиянием слишком жестокого Супер Я.
Добавление «моральный мазохизм матери» я делаю для того, чтобы отделить мазохизм как личностный профиль от ситуативно обусловленного поведения. Это поведение присуще в большей или меньшей степени любой матери, особенно пока ребенок маленький и полностью зависим от матери.
Иногда мораль (или ценности) предписывают, чтобы мы страдали ради чего-то более стоящего, чем наш кратковременный индивидуальный комфорт.
Хелена Дойч (H. Deutsch, 1944) высказала мысль, что «мазохизм является неотъемлемой частью материнства. Большинство млекопитающих, действительно, ставят благополучие своих детенышей выше собственного личного выживания. Это может оказаться “саморазрушительным” для конкретного животного, но не для потомства и вида в целом» (цитируется по Н.Мак-Вильямс)
Действительно, если бы мама не соглашалась добровольно страдать от частых ночных пробуждений, ношения на себе тяжелого ребенка, кормящая мама не отказывалась от некоторых приятных для себя продуктов, если у ребенка аллергия, не предпочитала оставаться рядом с ребенком, когда тот себя плохо чувствует, вместо развлечений, то трудно было бы представить хорошее развитие ребенка и даже его выживание.
Кроме того общество (в лице ближайшего окружения и СМИ) поддерживает это самоотречение или даже жертвенность матери куда больше, чем ее здоровую заботу о себе.
Самый простой эксперимент покажет вам это. Если вы расскажете своим знакомым или поделитесь в тематическом форуме историей о том, как вам хочется, к примеру, шоколада или вина, но как кормящей матери вам нельзя, скорее всего вы получите некоторую поддержку и призывы «держаться», то есть получите признание как «хорошая мать». Если же вы рискнете сообщить, что решили на праздник себя не ограничивать, и сцедили некоторое количество молока для ребенка, а сами решили отвести душу за праздничным застольем, в лучшем случае вас похвалят за сцеженное молоко («хоть это догадалась сделать»), в худшем – неодобрительно укажут, что «можно было бы и потерпеть».
Часто мамы в страхе перед нападками со стороны других людей и чувством вины сами начинают себя ругать и уничижать.
Зайдите на любой мамский форум, сколько сообщений о проблемах или вопросов от форумчанок начинается с признания себя заранее виновной! «Только не кидайте тапками, но я…» или «Я знаю, что хорошая мать так не поступит, но…» или «Я, как мать-ехидна, решилась тут…»
Такая стратегия позволяет справляться со страхом отвержения или страхом стыда.
Нэнси Мак-Вильямс подчеркивает, что термин „мазохизм“, используемый психоаналитиками, не означает любви к боли и страданию. Человек терпит боль и страдает, отказывается от благ, соглашается на ущерб себе в сознательной или бессознательной надежде на некоторое последующее благо.
Если женщина, которую бьет муж, мазохистична, это не значит, что ей нравится быть избитой. Скорее она терпит насилие ради достижения некоторой цели, которая оправдывает ее страдание (сохранение семьи), либо предотвращает нечто более болезненное (например, одиночество), или и то, и другое вместе. Однако данный расчет не работает, так как жизнь с мужчиной, избивающим ее, объективно более деструктивна или даже опасна, чем расставание с ним. Женщина тем не менее продолжает вести себя так, как если бы от того, что она терпит плохое обращение с собой, зависело ее конечное благополучие.
Важная черта морального мазохиста или человека, который временно использует эту модель поведения – наличие вторичной выгоды от страданий, внутренняя моральная победа. Моральный мазохист при видимом ущербе снаружи, одерживает моральную победу внутри. Он может о ней ни слова не говорить, может даже не осознавать ее явно. При этом он обязательно лучше, чище, праведнее, и вообще «святее Папы». Это повышает самооценку.
Страданием можно расплатиться за совершенные ранее «грехи» и выровнять баланс. Поэтому часто мазохизм — форма компенсации чувства вины. Мама может позволять ребенку больше агрессии по отношению к себе (кусать себя, если это младенец, создавать беспорядок и соответственно дополнительную работу для мамы, если ребенок постарше), если чувствует вину перед ребенком.
Например, после возвращения с приятного для мамы мероприятия, когда ребенок оставался с няней или кем-то из родственников, мама может чувствовать вину, если думает, что «хорошая мать не оставляет ребенка» или «ребенку было плохо без меня».
Часто чувство вины иррационально. Оно может проистекать из ложных установок или чрезмерных требований к себе. К сожалению, окружающие иногда усиливают это чувство и эти непомерные требования.
Современная мама (особенно неопытная, которая переживает материнство впервые) часто оказывается между Сцилой и Харибдой. Общество озвучивает требование быть с ребенком, быть удовлетворенной своим положением в семье – с одной стороны, и требование заниматься индивидуальным развитием, сохранением своей красоты и профессиональным становлением – с другой. Создается ложное убеждение, что это возможно. И что бы мама ни делала, она чувствует себя нехорошей, или виноватой, потому что ущемляет другую сторону. Помните, как в докучной сказке: «Хвост увяз, вытянул хвост – нос увяз. Вытянул нос – хвост увяз…»
Чувство вины может усугубляться, если мама попадает в ловушку всемогущества или попыток тотального контроля.
Кроме того, современные СМИ делают акцент на ответственности матери за любые неблагополучия ребенка. Традиция написания текстов для родителей такова, что львиную долю этих текстов занимают «страшилки» — описание того, что плохое может случиться с ребенком, если родитель допустит ту или иную ошибку.
Некоторые тексты так и называются «Ошибки воспитания» или юмористически: «Как воспитать невротика». Такая традиция во многом, как мне кажется, основывается на удобстве для автора текста. Гораздо легче описать «неправильное», патология всегда более конкретна, чем норма (описывать норму – хлопотно и практически невозможно, ведь жизнь всегда богаче любого описания).
Хотя моральный мазохизм матери исходит из изначально полезной для выживания ребенка установки, у него есть ряд неприятных черт и побочных эффектов. Я перечислю лишь некоторые из них (и, да, я – к сожалению, тоже автор, которые использует «страшилки»).
Во-первых, чем больше мама отказывается от удовлетворения своих нужд, даже во имя великой ценности – блага ребенка, тем меньше у мамы остается сил. Если у мамы мало сил, то ей всё, и в том числе забота о ребенке дается тяжело. И тогда мама становится раздражительной, она уже не может с юмором или в игре решить с ребенком какие-то проблемы (переодевание, кормление, уроки), и начинает срывать раздражение на ребенке. Этому ребенок, конечно, не будет рад:) А мама часто начинает чувствовать себя виноватой за свои действия. Вина в данном случае может быть своего рода диагностическим инструментом – если появилась, значит что-то идет не так, как мама считает правильным. Но, если мама во власти морального мазохизма, то вина вместо полезной функции диагностики – «я делаю что-то не то, надо срочно изменить поведение и компенсировать ущерб» – становится топливом для нового витка самоотречения и самонаказания.
Во-вторых, чем дольше и больше по объему мама отрекается от себя, своих нужд в пользу ребенка, тем больше смещается фокус ответственности за личное благополучие.
Эрик Фром писал о мазохизме в любви («Уравнение с одним обездоленным»): «Мазохист никогда не принимает никаких решений, избегает любой самостоятельности; ему чужда всякая независимость, и поэтому он никогда не остается в одиночестве. Такая личность не является целостной, она как бы еще не вполне родилась…»
В случае с мамой и ребенком формула маминого благополучия начинает звучать так: «Мне будет хорошо, если ребенку хорошо». Эта невинная на первый взгляд фраза содержит довольно ядовитую начинку. Такая установка слишком многого требует от ребенка. Ребенок, который отвечает за благополучие мамы, тем самым лишается собственной жизни. Если у ребенка «нехорошо», то к нормальному переживанию недовольства, обиды или возмущения, грусти или страха перед сложной ситуацией, добавляется вина за мамино «нехорошо», и стыд за собственную плохость и неспособность не попадать в ситуации неблагополучия.
В-третьих, чем большие страдания были перенесены, тем больше (часто неосознаваемое) ожидание награды. И если эта награда не получена, или хуже того, вместо благодарности за перенесенные страдания было получено раздраженное ворчание из серии: «Я не просил меня рожать» или «Ты же сама хотела детей»? Тогда переживается отчаяние и гнев. И если мазохистические механизмы сильны, этот гнев выражается не прямо, а косвенно – в нанесении себе ущерба.
Хрестоматийные примеры про мать, которая хватается за сердце, и тем самым управляет поведением своих детей – несомненно примеры развития морального мазохизма матери.
В-четвертых, связь между страданием и наградой («хорошестью») иногда преобразуется в страх спокойного благополучия.
В этом случае просто «постучать по дереву» оказывается недостаточно, надо постучать себе по …, ну в общем, вы поняли, чтобы больно стало.
В-пятых, мазохист «нуждается» в садисте или злодее, и создает его. Попробуйте понаблюдать за собой, когда вы вынуждены делать неприятную работу и ущемлять свои интересы. Какими удивительно неприятными становятся окружающие. Эти злодеи не ставят на место посуду и мусорят на только что вымытом вами полу. Еще и сетуют или раздражаются в ответ на предъявление вами ваших страданий.
Ладно, скажете вы, предположим, я больше не хочу страдать, даже если «нимб крепчает». Что мне делать? (продолжение)
Наталья Гусева, кандидат психологических наук, доцент, практикующий психолог.
Запись на консультацию:
(возможно очно в Санкт-Петербурге и по скайпу: уточните в комментарии ниже)
[booking type=1 form_type=’standard’ nummonths=1]