Истории в этой статье настоящие, реальные, а имена детей для сохранения конфиденциальности изменены, обстоятельства жизни указаны только те, которые непосредственно относятся к описанной истории.
Настя (имя изменено) после болезни раз за разом играет с игрушечным стетоскопом и «слушает» игрушечных зверей, окружающих людей и немножко диван.
Катя (имя изменено) после больницы снова и снова «ловит» «убегающую» игрушку, удерживает её, и ставит игрушечные «уколы»
Петя (имя изменено) после конфликта с педагогом несколько дней повторяет одну и ту же игру: игрушечным мечом отрубает головы игрушечным драконам.
Чтобы избавиться от чувства беспомощности, тревоги и страха, ребёнок проигрывает пугающий сценарий. Но в игре «оборачивает пассивное в активное, превращает чувство беспомощности и уязвимости в действенный опыт и силу» (цит.по Нэнси Мак Вильямс).
В символической игре, дети, получившие травматический опыт переживаний себя как жертвы, часто идентифицируются с агрессором. Это защита слабого и пострадавшего Я.
В целом все дети, как пострадавшие, так и вполне благополучные, охотно играют в игры, «ориентированные на ресурсы, выбирая для себя добрые и «великолепные» роли. В них они могут воплотить свое идеальное Я, благодаря чему их реальное Я укрепляется…» (Айхингер А., Холл В. Детская психодрама в индивидуальной и семейной терапии в детском саду и школе. – с. 112)
Четырехлетняя Нина (имя изменено) после удачной адаптации к детскому саду внезапно для родителей со слезами отказалась идти в детский сад. Родители серьезно отнеслись к ее протесту, сумев увидеть разницу обычного нежелания выходить из дома, «капризов» и сильного страдания: Девочка долго и безутешно рыдая, повторяла: «Не пойду, не заставляйте»… Попытки узнать у девочки, что случилось, привели только к тому, что она с рыданиями сказала, что боится «спиртика» и больше никогда не пойдет в сад. Разговор с воспитателем позволил выяснить, что накануне девочка на прогулке слегка поцарапала руку и ее отвели в медкабинет. Ранка была совсем маленькая, и про нее к вечеру забыли. Родители тоже не обратили внимания на место ссадины. А на следующее утро у девочки происходит сильный эмоциональный взрыв и отказ идти в сад.
В саду медсестра обработала царапину, девочка была очень взволнована и испугана походом в медкабинет и плакала, что ей страшно и «будет щипать». Медсестра пыталась ее урезонить, призывая успокоиться и говорила: «ничего тут страшного нет, чего ты так плачешь!», руку девочки зафиксировали, и ранку обработали перекисью водорода, который в воспоминаниях или воображении девочки превратился в «спиртик».
В целом девочка – эмоциональная, осторожная и с высоким познавательным интересом, умеет называть словами свои эмоции и хорошо говорит.
Мы предположили, что ей не хватило объяснений действий взрослых и времени, чтобы успокоиться, поэтому обычная обработка ссадины оказала на девочку травматическое действие. С опорой на рассказ воспитателя удалось вместе с девочкой реконструировать событие и назвать словами ее чувства и желания в каждый момент после царапины: «Сначала ты играла и тебе было весело, так? Потом ты упала и тебе было больно или страшно? Больше страшно. Ты испугалась, когда увидела царапину на руке. Воспитатель и медсестра хотели защитить ранку от микробиков. Для этого надо было промыть ранку и обработать ее. Тебе стало страшно идти в кабинет к врачу, тебе никто не сказал, что будут делать и ты не знала, чего ждать. Когда медсестра стала тебя удерживать и ругать, тебе стало обидно или страшно? И страшно и обидно. А когда тебя удерживали тебе было плохо, потому что ты не хотела, чтобы тебя держали, но ты не могла вырваться. Теперь тебе страшно идти в садик и одновременно обидно и грустно, ведь там твои подруги и интересные занятия…»
После этого девочке предложили посмотреть маленький импровизированный кукольный спектакль, в котором «микробики» вынашивали коварный план заразить и сделать больной девочку Нину, а «спиртик» всех их прогнал. Девочке спектакль понравился. Тогда ей предложили играть за спиртика, а взрослые играли за микробиков. Раз за разом «спиртик» побеждал «микробиков», которые в слух восхищались его силой и проворством и сетовали, что с таким защитником у них нет шансов создать воспаление и болезнь. Три дня, пока девочка оставалась дома (не ходила в сад), почти все время Нина снова и снова просила маму поиграть в «спиртик и микробик», постепенно длительность и частота этой игры уменьшилась. На следующей после инцидента неделе девочка согласилась пойти в сад, и спокойно дальше посещала детское учреждение без слёз и протестов.
Другая девочка, назовем ее Лилия, боялась привидений и зомби, не могла зайти в темную комнату, и отказывалась спать одна в комнате, и отказывалась выходить в туалет вечером и ночью из спальни. На консультации активная, эмоциональная шестилетняя девочка с живым воображением согласилась на предложение изобразить самое «страшное привидение». С помощью игровых материалов она нарядилась в подобие мумии. Взрослым (маме и психологу) Лиля предложила роли маленьких зайцев. Она пугала «зайцев», которые проговаривали чувства страха и одновременно восхищались силой и выносливостью привидения. После снижения напряжения у девочки, из роли зайца психолог спросил – что делает привидение таким сильным и зачем она преследует бедных зайцев. «Просто я прихожу из ниоткуда и от меня нельзя скрыться, я просто такая злая-злая». На вопрос, что хочет привидение: «Хочу быть живая и делать, что я хочу!» После игры девочка согласилась одна зайти в темную комнату(кладовую) с маленьким «светлячком», и провела там спокойно три минуты.
В разговоре с мамой выяснилось, что страх зомби и привидений появился после просмотра мультика, но последние несколько недель вся семья находится в напряжении, так как у одного из родственников выявили серьезное, потенциально смертельное заболевание. Мама значительное время проводит в телефонных переговорах – решая организационные вопросы, связанные с госпитализацией, обследованиями и поиском лекарств. Больной родственник живет в другом городе, и с девочкой почти не общается. От девочки факт болезни не скрывали, но ничего подробно не объясняли, так как «она ничего не спрашивала, казалось, что её это никак не волнует». Девочка не ходила в детский сад, но всю неделю, включая выходные, у девочки были разные развивающие занятия. Сами занятия ей нравились, но дорога до занятий была утомительной, и очень мало времени оставалось для спонтанной игры или «ничегонеделания». В совместном разговоре мама рассказала дочери, что расстраивается и грустит о заболевшем родственнике. Девочка призналась, что пугается, когда мама говорит по телефону, потому что у нее становится «такое лицо», и ей очень жаль маму и она расстраивается, что мама расстроена, и не очень понимает, почему маме становится плохо. Было решено время от времени по инициативе взрослых пояснять, что происходит, почему мама и бабушка расстраиваются и плачут, или имеют озабоченный вид. Кроме того, решили немного сократить количество развивающих занятий, чтобы снизить нагрузку на нервную систему, и дать место и время для спонтанной игры и занятий «чем хочу». Привидений девочка бояться перестала после первой же консультации, хотя на самостоятельное засыпание и выход ночью в туалет понадобилось больше времени и внимания, чем одна игра.
К сожалению, защита в форме отреагирования и взятие на себя активной роли, чтобы преодолеть чувство беспомощности и беззащитности, не всегда выглядит безобидно и приводит к благополучным результатам:
Мальчика Сашу (имя изменено) родители время от времени били ремнем во время выполнения домашних заданий, потому что «он по другому не понимает и ленится». В классе мальчик любое проявление активности одноклассников и взрослых воспринимал как угрозу и начинал «упреждающие» удары – разбрасывал учебники, толкал и пинал одноклассников. Кроме того, мальчик отыгрывался на более слабых соучениках, ударяя их или отнимая вещи, если рядом с этими учениками не было учителя или других взрослых. Сам мальчик называл эти жестокие действия «мы просто играем».
Родители и заботливые взрослые могут помочь спонтанному восстановлению уверенности и проработке травматических переживаний и страхов у ребёнка, если будут с уважением относиться к разным сюжетам детских игр, не торопясь выносить суждения о «правильных» и «неправильных» сюжетах, исследуя, что стоит за «агрессивной игрой». Есть одна важная граница допустимого — причинение боли и вреда другим живым существам. Взрослые и дети иногда путают фантазии (в том числе игру) с жестоким сюжетом и настоящие реальные действия. Задача взрослого обозначить границу — переживать любые чувства нормально, но есть действия, которые недопустимы к другим людям. Насилие в семье — это плохо не только потому, что ребёнок страдает, но и потому, что у такого ребёнка размываются границы нормального поведения. Не случайно, среди осужденных за насильственные преступления подавляющее большинство в детстве подвергались насилию со стороны старших родственников или других людей.
Называние возможных чувств и действий героев игры, помогают детям наладить связи между переживанием и пониманием, способствует формированию и развитию контролирующей функции речи. «Последние исследования мозга указывают, что личностный рост связан с повышением активности взаимодействий полушарий – саморефлексия означает перевод «правополушарного» опыта Я (эпизодической памяти) в «левополушарный» (семантическую память, вербальные формы опыта)» (цитируется по Айхингер А., Холл В.)
Кроме того, уважительное внимание родителей к детской игре удовлетворяют у детей важную потребность в признании и одобрении, что само по себе укрепляет Я ребенка и снижает вероятность возникновения невротических проблем.
Если же родителей беспокоят повторяющиеся сюжеты игры или отсутствие спонтанных игр, повторяющееся негативное поведение или общее состояние ребёнка, стоит обратиться за консультацией к специалисту.